«Ведь больше одной жизни не дадут…» – А тут сразу шестеро!

170 лет назад, 15 мая 1848 года, в семье православного священника, в селе Лопьял Уржумского уезда Вятской губернии родился всемирно известный в будущем художник и подвижник русской культуры Виктор Михайлович Васнецов. В связи с этой знаменательной датой Игорь Фунт, по-вятски рассудительно и неторопливо, вспоминает историю происхождения фамилии Васнецовых, жизнь и творчество этих замечательных людей, плоть от плоти вышедших из народной гущи – ставших кто архитектором, творцом, писателем, кто учителем, земским заседателем, мастером-краснодеревщиком, а кто простым русским крестьянином: всякая избушка своею крышею крыта. Семья Васнецовых была отнюдь не маленькой…

…Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
Жуковский

Начну с мысли, волнующей в наше время большинство прогрессивных русских умов. Мысль далеко не новая:

«…Распространяется всякая иноземная и иноземствующая шушера, что иногда руки опускаются. И не страшна была бы подлинная иноземщина, если бы наши иноземствующие головотяпы всеми силами, до безумства, не поддерживали её! Да, бедняги и сами не замечают, что лезут в рабскую петлю… С этим помрачением русских умов надо бороться без устали и всеми силами!..» (В. Васнецов) – Мы ещё вернёмся к данной цитате, а покамест о юбиляре.

***

К тексту о Васнецовых, чья жизнь и творчество изучены довольно серьёзно, благодаря в том числе и замечательным вятским исследователям и учёным (Виноградов, Востриков, Берова, Малышева, Любимова, Лаптева и мн. др.), подвигла обернуться не только юбилейная дата, но также и сообщения СМИ о возвращении на родину картины, знакомой специалистам единственно по авторским наброскам, и коей не видела Россия более 100 лет: первого варианта «Витязя на распутье», работы 1879 г. Вот уж подфартило к празднику!

Находящийся временно в Москве, в новом выставочном зале аукционного дома в Ермолаевском переулке, «Витязь» осязаемо отличается от хрестоматийно известного полотна 1882 года (Русский музей) и от других имеющихся на территории России версий (г. Серпухов и др.).

Прежде всего, витязь на более ранней картине развёрнут к зрителю, мы видим напряжённую задумчивость в выражении его лица, видим «специфически васнецовский взгляд больших, наивно открытых глаз», по выражению самого В.М. Второе существенное отличие – надпись на камне (источник её подсказан В. М. Васнецову Стасовым). В более поздних вариантах она сокращена, «спрятана под мох и стёрта», как писал В.М., а здесь – полная.

Картину купили – и тут же увезли в Америку – после её показа на первой выставке «Союза русских художников» (1903). Больше века великолепное произведение мастера действительно оставалось известным только по фотографиям, столь долгое время пребывая в руках одной семьи. Теперь, однако, потомки первого приобретателя «Витязя» решили с ним расстаться, а знатные нынешние цены на русское искусство их немало удивили и порадовали. В июне 2013 «Витязь» должен участвовать в торгах аукционного дома MacDougall (по сообщению обозревателя «Эха» Т. Пелипейко).

Ваш покорный слуга, вдоволь насмотревшись на всех васнецовских рыцарей по Инету, – спокойно и по-вятски неторопливо, – решил вспомянуть, кратко, семью и окружение любимых земляков, стоящих вровень с другими всемирно известнейшими вятчанами (Шаляпин, Шишкин, Хохряков, Чарушин, Книппер-Чехова, Грин, В. Катаев); и приглашает, будто к добротному обеденному столу: как говорится, был бы телевизор, а гости будут, – присоединиться всех желающих и любящих искусство людей. Вдобавок у самого почитаемого из братьев, Виктора Михайловича, в текущем 13-м году – юбилей – 165 лет со дня рождения. Посему Третьяковка, с апреля по сентябрь, открывает васнецовскую выставку религиозной живописи. Итак…

Вятские дело знают: деньги есть, ежеден поливают…

Не к рукам куделя

Газета «Вятские губернские ведомости» от 30.07.1894:

«В нынешнем году появилась в свет и продаётся в Москве, в книжном магазине Прянишникова интересная книга под заглавием «Песни Северо-Восточной России». В этой книге помещены записанные Александром Михайловичем Васнецовым преимущественно в Вятской губернии песни, величания и причеты…»

Сразу начали поступать многочисленные отзывы:

«Сборник г. Васнецова, несмотря на свою значительную величину, ничем не выделяется из ряда новейших песенных сборников. Хорошие песенные тексты в нём сравнительно немногочисленны; большое число номеров не имеют или начала, или нескольких стихов из середины; ещё большее число – обрывки или соединение в одно целое нескольких отрывков, часто совсем лишённые смысла…», – писал известный профессор русского языка и словесности А. И. Соболевский в том же 1894 году, в «Этнографическом обозрении».

«Довольно значительный по объёму сборник песен Вятской губернии представляет некоторый интерес: в нём есть некоторые любопытные варианты песен, известных уже ранее в печати, есть и новые песни… Издан сборник с внешней стороны очень изящно; но имеет крупные недостатки. При накопившемся в значительном количестве материале народно-песенного обихода необходимо новым собирателям и издателям, с одной стороны, быть строгим в выборе и печатании, избегая помещать песни, уже известные в печати, с другой стороны, помещать известные им… варианты. Подобной строгости и библиографических указаний в рассматриваемом сборнике нет… В некоторых случаях желательно было бы знать и от кого собиратель слышал ту или иную песню. Неизвестно даже, где вообще записаны собранные г. Васнецовым песни…», – откликается другой критик, из этнографического журнала «Живая старина».

Упрёки рецензентов оказались абсолютно справедливы.

В те годы интерес ко всему народному возрос необычайно, и в работу по сбору и публикации фольклорных, лексикологических, этнографических трудов привлекались могучие университетские силы. Книга же простого, рядового сельского учителя из вятской глубинки не могла заинтересовать ни новизной, ни фундаментальностью. А сборник всё-таки оказался уникальным! – ибо Васнецов записывал песни не пером постороннего исследователя – он издавал песни, которые знал и пел сам. К тому же в апофегмат уложились песни, бытовавшие в основном на небольшой территории посёлка Шурмы и его окрестностей, и в селе Рябово и вокруг него. Песни, вошедшие в книгу, знал и с превеликим удовольствием пел впоследствии Фёдор Шаляпин, друживший и гостевавший в Москве у брата автора – Виктора Михайловича; – ведь прародина великого артиста и родина знаменитых художников находятся совсем рядом, на исконной Вятской земле.

До сборника А. Васнецова таких книг не печаталось. Но то мы сейчас знаем, а сто двадцать лет назад «Песни Северо-Восточной России» встали на полку знатоков и любителей фольклора в качестве заурядной и не очень удачной публикации. Издатель, писатель и поэт Леонид Дьяконов (1908 – 1995) в предисловии к нововыпущенному варианту сборника написал: «Это самое крупное из изданных до сих пор старых вятских песен, по содержанию книга была настолько значительна, что опрокинула господствующее до той поры в науке мнение о чрезвычайной бедности вятского песенного репертуара».

Сегодня песенник Александра Михайловича – один из ценнейших источников для всех, кто любит родную историю, народную поэзию, и для тех, кто интересуется творчеством братьев Васнецовых. А мы, после небольшого вступления, обратимся непосредственно к семье.

Хрен-то с пальцем не равняем, мясо с сальцем не верстаем.

Семья
В семье священника Михаила Васильевича Васнецова было шестеро сыновей. Николай (1845 г.р.), Виктор (1848), Пётр (1852), Аполлинарий (1856), Аркадий (1858), Александр (1860). Старший Николай и младшенький Александр, – рассказ о песенном сборнике которого Вы прочли выше, – всю жизнь посвятили учительскому труду.

Николай Михайлович. Первенец

Незаурядный педагог, отменный организатор школьного дела, создатель «Объяснительного словаря вятского говора», где также использовал фрагменты из песенного сборника брата Александра. До сих пор словарь – одна из лучших книг по исследованию диалекта вятского края.

Николай Михайлович стал учителем в 1868 году, когда Россия, пережив отмену крепостного права, стала расправлять «могучие крылья». Всё громче и авторитетнее заявляла о себе разночинная интеллигенция с её идеями просветительства: открывались школы, возникали библиотеки, читальни, книжные склады. Воспитание и образование народа – главная задача выдающихся умов в столицах и многих мудрых умов в провинции.

В сельские школы в те годы идут наиболее бескорыстные, самоотверженные и целеустремлённые люди. Последняя треть 19-го века – время расцвета народного образования. Учителя, как правило, отлично подготовлены, дисциплинированны и умны.

Николай Васнецов проявил себя на педагогическом поприще сразу же и безоговорочно с выгодной ему стороны.

С 1870-го – ежегодный стипендиат «За полезную и усердную деятельность», среди всего 30 достойных, окончивших полный курс Вятской духовной семинарии.

1872 – заведующий Шурминским училищем Казанского учебного округа.

Вошёл в число инициаторов и руководителей уездного учительского сбора, сразу выбран председателем съезда.

Избран в комиссию по разбору учебников и руководств.

Разработал и демонстрировал коллегам методику обучения… черчению. Эта методика принята в качестве образцовой.

1890 – выставка архитектурных макетов Н. М. Васнецова в Казани.

В Шурминском училище под руководством Васнецова сложился прекрасный педагогический коллектив, куда и приехал после окончания Училища Александр Михайлович, автор классического сборника «Песен Северо-Восточной России», сыгравшего значительную роль в развитии краеведческих методов собирания и изучения русского фольклора в дальнейшем. К сожалению, Николай, исполнивший в становлении младшего брата огромную роль, не смог увидеть книгу, подержать её в руках. Он умер в 1893 году.

Девка-вятка телом гладка, в работе хватка, когда бежит, и земля дрожит.

Александр Михайлович. Младшой (1860 – 1927)

Скучно, матушка, голова болит;
Ай, люли-люли, голова болит,
Голова болит, плохо можется;
Ай, люли-люли, плохо можется;
Плохо можется, гулять хочется.
Я украдуся-нагуляюся,
Со милым дружком намилуюся.
Я домой пойду уворуюся:
Уж я полюшком – перепелушкой,
Я по улице – серой утицей,
Я по дворику – добрым молодцом,
Я по сеничкам – красной девицей,
За высок терем – молодой женой.
За столом сидит мой постылый муж…

Архивы не дают возможности говорить о каких-то особых педагогических успехах хорошего, но вполне обыкновенного учителя. Единственное, чем он несомненно выделялся – любовью к народным песням. Симпатичный юноша, обладающий приятным голосом, он был невероятно музыкален, и главное – имел превосходную память!

25 июня 1945 года в письме к журналисту Л. В. Дьяконову (переиздавшему книгу васнецовских песен) сын А. Васнецова Сергей Александрович рассказывал:

«У него была особая способность с первого раза запоминать мотивы песен. Помню, в детстве откроешь сборник песен отца и спросишь: «Какой мотив такой-то песни?» – и отец сейчас же его воспроизводил. Отец ездил специально по деревням и сёлам и записывал слова песен, которые ему пересказывали крестьянки, особенно люди пожилые…»

Поддерживали Александра в его увлечении и братья-художники. Виктор Михайлович подбадривал брата в феврале 1884 года из Москвы:

«Ты, Саша, бодрись – я за тебя радуюсь, что нашёл, к чему душу привязать. Бывают в жизни страшные минуты тяжёлой пустоты, вот тогда-то твоя муза нет-нет – и утешит. Дай бог тебе удачи на первых порах; но если и не так, то ничуть не унывай, а ещё больше крепни. Ведь больше одной жизни на земле не дадут, так и старайся хоть ногтем да оставить после себя чёрточку на земном шаре…»

Книга Александра Васнецова вышла благодаря Аполлинарию и Виктору. К 1894 году оба брата-художника уже известны в столицах, дружат со значительными художниками, музыкантами, искусствоведами, писателями, издателями.

Ты, талан ли, злочесть горькая!
На что матушка народила?
Зачем пустила на вольный свет?
На роду бы ей потоптать меня,
На роду бы ей сгубить мою голову. –

– Поместил такой вот причет в своём сборнике Александр Михайлович и словно судьбу свою судьбинушку накликал. Много горечи, безысходности в этих песнях, а также письмах, отправленных в Москву братьям; в тех, что сохранились в Доме-музее В. М. Васнецова и в отделе рукописей Государственной Третьяковской галереи. Отдельные письма Александра есть в Музее-квартире Ап. Васнецова.

Из писем Александра – брату Аполлинарию. Вятка.

1901 г.:
«…Ой, как трудно даётся кусок хлеба! Сколько муки приходится испытывать, отстаивая право на жизнь!.. Привязывает к жизни только любовь к своей милой семье. Отдыха не предвидится, отпуска не дадут. О нём и думать нельзя. Куда ни кинь – всё клин. Зачем только я поехал сюда?! Видя меня угнетённым, страдает и за меня Нюта. Утешительницей для нас является дочка: то своим замечанием, то милой выходкой, а иногда и сказанным экспромтом».

1902 г.:
«Здравствуй, Аполлинарий! …О, как дорог этот несчастный кусок хлеба, из-за которого приходится так страдать, болеть душой и сердцем, как бессмысленно всю жизнь бороться за существование и в этой борьбе укоротить свою жизнь. Стремиться поддержать своё здоровье и в этом стремлении убить своё здоровье. О, какой злой демон смеётся над человеком. Жить для того, чтобы в борьбе за жизнь себя убивать! Да, в жизни часто слышится хохот Мефистофеля!»

1924 г.:
«…Да, свеча догорает, а нет от неё ни тепла, ни света: один мрак и холод. Безотрадные последние годы. Настолько же безотрадные, как и в детстве. Из вас, братьев, ведь никто столько не пережил, как я. Если и находишь в воспоминаниях какую-то в детстве поэзию, так ведь она была не в окружающем, а в самом себе.

Тогда и самая обыденная проза казалась поэзией. Какой-нибудь ржаной калач, испечённый руками Настасьи, зимнее солнышко и свободная от скучной азбуки минута навсегда оставляли в душе светлый луч. Нынче и этих лучей нет. …Одного боюсь и не желаю: дряхлой, беспомощной старости – жизни в тягость себе и окружающим. Этого не надо.

…Недавно был на волосок от смерти… Видишь, в чём дело: доносил последние брюки, купить не на что, а без брюк – нельзя жить… Значит – умирать. (…)

Я – старый учитель, как старый воробей, которому сколько ни говори, что свежая мякина лучше, я всё-таки предпочитаю старое зерно. Все эти комплексы для меня – свежая мякина, а пережёвывания их современными учительницами – толчение воды в ступе.

Шаткое нынешнее преподавание ещё подпирается непрочными, гнилыми подпорами: снизу – дошкольным воспитанием, с боков – пионерством да разными мопрами, а сверху крышка – комсомол. Такая, в общем, каша, что не разбери».

Вятская начка: сперва раскачка, потом горячка!

Аполлинарий

В 1929 г. семидесятилетний Аполлинарий Васнецов, в то время академик Петербургской Академии художеств, в автобиографическом повествовании «Как я сделался художником…» написал об отце и своём детстве в Рябове: «Любовь к природе, влюблённость в неё, наблюдательность была воспитана во мне отцом с глубокого детства. Когда наступала весна, он звал меня в лес слушать зябликов; перед окнами мы ставили скворечники, вечерами всей семьёй гуляли по полям. Ночью обращал моё внимание на небо, я с детства знал главные созвездия и звёзды; вращение небесного свода и его причины… Любовь к природе и пейзажу воспитали во мне художника, и этим я обязан отцу. Его смерть потрясла меня до глубины души… Вечное, сердечное спасибо отцу».

Художник Аполлинарий Михайлович Васнецов – достоинство и слава русского искусства. Его талант признан всеми, полотна его хранятся во всех крупнейших музеях страны. Есть они и в вятском Художественном музее им. братьев Васнецовых. Добрые благодарные люди, вятчане, гордятся выдающимся земляком, не забывают его, дорожат всем, что связано с семьёй и творчеством Ап. Васнецова.

Рассказывает Всеволод Аполлинарьевич Васнецов, сын художника, организатор московского мемориального музея-квартиры Ап. Васнецова:

«Меня поражала работоспособность отца: всегда он чем-то был занят, дел у него было по горло. Конечно, прежде всего он много рисовал: в домашней мастерской и в училище живописи, ваяния и зодчества. Работал сосредоточенно, увлечённо, не любил, когда ему мешали.

После отца остались тысячи этюдов и набросков, сотни рисунков карандашом, углём, тушью, свыше трёхсот пятидесяти полотен, написанных маслом и акварелью, сотни иллюстраций к литературным произведениям.

Кроме живописи, графики, Аполлинарий Михайлович очень интересовался историей, археологией, древнерусской архитектурой, философией, литературой, оформлял музыкальные спектакли.

Он говорил: «Я вообще люблю науку: собирать материал, классифицировать факты, изучать их». Цикл полотен «Старая Москва» написан отцом на основе им самим произведённых археологических раскопок и тщательного изучения исторических материалов и летописей.

В юности Ап. М. увлекался геологией, коллекционировал горные породы, ракообразных моллюсков, морские лилии, кораллы. Одно время даже думал поступить в геологический институт. Его коллекцию окаменелостей и отпечатков приобрёл для Петербургского университета профессор Брант. В московском обществе любителей астрономии Аполлинарий Михайлович выступал с докладами об определении положения звёзд, о солнечных и лунных затмениях. Он часто встречался с известными учёными, дружил с академиком К. А. Тимирязевым, социологом и философом В. Н. Танеевым, историками Д. Н. Анучиным и В. О. Ключевским, архитектором К. М. Быковским. В юности познакомился с идеалистической философией Платона, зачитывался произведениями «властителя умов тогдашней молодёжи» Писарева. Надо сказать, Михаил Васильевич, отец, имел очень хорошую библиотеку – сочинения Дарвина, Добролюбова, Герцена, духовная, философская литература: юные братья Васнецовы были неплохо знакомы с ней.

Литературная деятельность Аполлинария Михайловича имеет немаловажное значение. Он автор книг «Художество – опыт анализа понятий, определяющих искусство живописи» и «Происхождение красоты»; писал очерки и рассказы. Был членом Союза писателей СССР. Сохранился отцовский членский билет за номером четыре, подписанный Леонидом Леоновым.

У нас часто устраивались «Васнецовские вечера», – продолжает Всеволод. – На них бывали многие известные музыканты, композиторы, певцы, часто звучала музыка. Аполлинарий Михайлович не мог без волнения слушать романсы Петра Ильича Чайковского: он очень любил музыку. По душе А.М. была музыка «Князя Игоря» Бородина, он высоко ценил талант Римского-Корсакова, Мусоргского. И, конечно, отец восхищался пением Фёдора Ивановича Шаляпина, его неповторимым голосом, его игрой; без конца мог говорить о Шаляпине в ролях Бориса Годунова, Мефистофеля, Ивана Грозного, Досифея…

Ближе всех был ему брат Виктор Михайлович. Братья сердечно любили друг друга. Ап. М. всегда прислушивался к советам брата. «Влияние брата на то, что я сделался художником, было бесспорно», – писал он. И всё же, при всей близости, братья были очень разными людьми, часто спорили по вопросам искусства.

Узы дружбы связывали Ап. Мих. со многими художниками. Он искренно восхищался талантом Куинджи, Шишкина, Репина, Левитана. Любил Архипова, Поленова, К. Коровина, Хохрякова, Жуковского. В 1965 году открыт мемориальный музей-квартира Аполлинария Васнецова как филиал Музея истории и реконструкции Москвы – Фурманный пер., д. 6.

Художник жил тут с 1903 по 1933 год. Сохранились его вещи: стол, стулья, мольберты… В экспозиции музея есть картины из цикла «Моя родина», прелестные, обворожительные пейзажи Рябова.

Сохранились отцовские этюды, детские и юношеские рисунки, работы последних лет. Мы собираем всё, что относится к жизни и творчеству Аполлинария Михайловича: его картины, письма, литературные работы, ведём переписку с музеями страны, с теми, кто помнит художника.

Бывал я и в Рябовском музее братьев Васнецовых, подарил картины, фотографии, письма отца. В Кировском художественном музее увидел немало пейзажей и исторических работ Ап. М. Немало интересного дала мне работа в областном архиве. Оказывается, там много документов, касающихся Васнецовых. Отыскалась, например, родословная Васнецовых».

В 1900-х годах А. М. Васнецов много занимался философией, историей искусства, читал опусы по вопросам теории и психологии творчества. Результатом напряжённых аналитических занятий явилась книга «Художество…» – достопримечательный трактат об эстетике изобразительного искусства. Книга вышла в Москве, в издательстве И. Кнебель.

«Изобразительная способность лежит в самой природе человека, это одна из форм самопознания, самоопределения человека. Но, как и всякий инстинкт, стремление к творчеству в художнике должно быть пробуждено и воспитано. Нельзя полагаться только на талант, на природу: выйдет, мол, само… Художник должен много учиться, отдать все силы души искусству, если хочет написать произведение, полное глубокого смысла».

Васнецов формулирует основные категории, «тезисы» пластического искусства: представление, впечатление, внутренний образ, красота.

Главное в искусстве – содержание. Им определяется подлинная красота и художественность произведения. Некоторые утверждают, размышляет художник: «Не важно, что писать, а важно, как писать». – Контрадикция равносильна отрицанию внутреннего образа произведения, его содержания. Такие люди похожи на человека, желающего переправиться через реку, но взявшего токмо одно весло без лодки… Правда действительности, актуальность, злободневность произведений искусства определяют их красоту. Аполлинарий Михайлович вводит понятие «художественная красота». Истинное произведение искусства всегда художественно. Художественное – это красота, постигаемая эстетическим чувством. В произведении искусства красота входит в более совершенную стадию, она облекается в «художественность». Следовательно, «художественная красота сопряжена с сознательным творчеством человека».

Искусство всегда имеет классовый характер, утверждает Васнецов. В капиталистическом обществе искусство зависит от капиталистов-меценатов. Они «заказывают музыку», искусство стремится угождать их вкусам. Вот истоки появления модернизма, декадентов, эстетов с их тезисом «искусство для искусства».

Аполлинарий Михайлович убеждён, что «живопись будущего не будет продолжением того рода искусства, которое принято у нас называть “декадентским”». – Элегантный и заманчивый цветок упадничества не несёт в себе плодотворных семян для родного искусства. Он отцветёт, не успевши расцвесть. Будущее – за реалистическим искусством: «Настанет день, и снова воспрянет оно, как Феникс из пепла. Не умрёт искусство потому, что оно есть проявление самосознания человека». Конечно, с изменением социальных условий изменится и облик искусства. Оно станет достоянием общества, могучим рычагом умственного и нравственного развития народа.

Искусство будущего непременно наследует вечные основы – традиции, завещанные великими художниками предшествующих эпох – Веласкесом, Тицианом, Рубенсом, Рембрандтом, Левитаном, А. Ивановым.

Васнецов предвидел необычайный рост интереса народа к искусству. Он резко критиковал тех, кто писал картины для избранных, для элиты, тех, кто считал, что народ не дорос до понимания искусства. Эстетическое чувство, художественный вкус можно развить: к услугам человека в новом обществе будут выставки, галереи, музеи, история искусства, и «если во всём этом человек разберётся сознательно, то ему откроется вся бесконечная область изобразительного искусства так же свободно, как для птицы свободный воздух».

«Художество», – книга умная, глубокая, не утерявшая значение в наши дни, написанная взволнованно, образно. Она будет интересна всем, кто увлекается искусством. А разве можно искусством не увлекаться? – спрошу я Вас.

1899 год. Москва. Из письма брату Аркадию:
«Здравствуй, Аркадий! Как видишь, я пишу тебе из первопрестольной, а не какого-нибудь Берлина или Неаполя. Вот уж с половины июля я обретаюсь здесь и с месяц без малого как водворился в своей Кокоревке… Как твои дела? Можно сказать тебе приятные новости, что весь твой свободный товар, т. е. буфет и два шкафа покупает Савва Иванович для Парижской выставки. Когда лучше выслать – сам знаешь, с пароходами теперь или весной. (…) Что твои дела по самоуправлению Вяткой? (…) О себе скажу, что принялся за работу: мои картины меня поглощают всего, хотя разочарование в них отнимает ещё больше времени. Мой адрес: Кокоревка, 32. Пиши. Твой Аполлинарий».

От себя добавлю, что сделка та не состоялась, так как С. И. Мамонтов вскоре оказался за решёткой, будучи ложно обвинён в изъятии крупных денежных сумм из средств акционерного общества железных дорог. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>